- Чего же ты стоишь? - рассердился Левинсон.
"Жулик", - подумал ординарец, обидчиво хлопая веками.
Морозка недовольно отвернул голову, заиграл плеткой - ехать не хотелось. Надоели скучные казенные разъезды, никому не нужные пакеты, а больше всего - нездешние глаза Левин-сона; глубокие и большие, как озера, они вбирали Морозку вместе с сапогами и видели в нем многое такое, что, может быть, и самому Морозке неведомо.
- Свезешь в отряд Шалдыбы, - сказал Левинсон, протягивая пакет. - На словах передай... впрочем, не надо - там все написано.
Ординарец Морозка, отгоняя плетью осатаневших цесарок, сушил на брезенте овес.
Бренча по ступенькам избитой японской шашкой, Левинсон вышел во двор. С полей тянуло гречишным медом. В жаркой бело-розовой пене плавало над головой июльское солнце.
V. Мужики и "угольное племя"
революционная литература Архив Коммунистический Интернационал
Комментариев нет:
Отправить комментарий